Море
Низкое солнце ослепительно било в глаза. Степь обрывалась сразу. Серебряные кусты дикой маслины, окруженные горячим воздухом, дрожали над пропастью. Крутая дорожка вела зигзагами вниз. Ноги бежали сами собой, их невозможно было остановить.
До первого поворота Петя еще кое-как боролся с силой земного притяжения. Он пытался притормозить и хватался за сухие корни, висевшие над дорожкой, но корни рвались, из-под каблуков сыпалась глина. Мальчик был окружен облаком пыли, которая набивалась в нос, в горле першило. Пете это надоело. Будь что будет! Он взмахнул руками и понесся вниз. Шляпа, полная ветра, колотилась за спиной, матросский воротник развевался, в чулки впивались колючки.
Мальчик со всего маху вылетел на сухой и еще не обогретый солнцем песок берега. Этот песок был удивительной белизны и тонкости. Вязкий и глубокий, усеянный ямками вчерашних следов, он напоминал манную крупу.
Чудеснейший в мире пляж, растянувшийся под обрывами, казался диким и совершенно безлюдным в этот ранний час. Чувство одиночества охватило мальчика. Но теперь это было гордое и мужественное одиночество Робинзона на необитаемом острове.
Петя первым делом стал присматриваться к следам. У него был опытный, проницательный глаз искателя приключений. Он был окружен следами и читал их, как увлекательные книги Майн Рида.
Черное пятно на стене обрыва и серые уголья говорили о том, что ночью к берегу приставали на лодке туземцы и варили на костре пищу. Лучевидные следы чаек свидетельствовали о штиле и обилии возле берега мелкой рыбешки. Длинная пробка с французским клеймом и побелевший в воде ломтик лимона, выброшенный волной на песок, не оставляли сомнений в том,
что несколько дней назад в открытом море прошел иностранный корабль.
А солнце еще немножко поднялось над горизонтом. Море светилось такой нежной, такой грустной голубизной августовского штиля, что невозможно было не вспомнить строчки Лермонтова:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом...
Петя залюбовался морем. Сколько ни смотришь на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное.
Море меняется на глазах каждый час. То оно тихое, спокойное, светло-голубое. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-синим, шерстяным, точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается.
Но главное очарование моря заключается в какой-то тайне, которую оно всегда хранит в своих глубинах. Разве нельзя считать тайной его фосфорическое свечение, когда в безлунную июльскую ночь рука, опущенная в черную теплую воду, вдруг озаряется, будто вся осыпанная голубыми искрами?
Петя решил на прощанье наскоро выкупаться. Но едва мальчик бултыхнулся в море и поплыл на боку, расталкивая прохладную воду коричневым плечиком, как забыл все на свете.
Переплыв прибрежную глубину, Петя добрался до первой мели. Он взошел на нее и стал прогуливаться по колено в воде, разглядывая сквозь прозрачную толщу песчаное дно. На первый взгляд могло показаться, что дно необитаемо. Но стоило только хорошенько присмотреться, как на мелководье обнаруживалась жизнь. По дну передвигались, то появляясь, то зарываясь в песок, крошечные раки. Чуть дальше медуза висела прозрачным куполом с кистью таких же прозрачных щупалец.
Прогулявшись по мелководью, Петя испустил вопль восторга и ринулся с мели на глубину, чтобы нырять там с открытыми глазами.
Через несколько минут мальчик вынырнул на поверхность, чтобы набрать побольше воздуха, но вдруг увидел на обрыве отца. Тот размахивал соломенной шляпой и что-то кричал.
Голос отца вернул Петю к горькому чувству разлуки с морем, с которым он встал сегодня утром. Петя быстро надел костюм прямо на мокрое тело и стал взбираться по доролске наверх. (544 слова)
По В. Катаеву
До первого поворота Петя еще кое-как боролся с силой земного притяжения. Он пытался притормозить и хватался за сухие корни, висевшие над дорожкой, но корни рвались, из-под каблуков сыпалась глина. Мальчик был окружен облаком пыли, которая набивалась в нос, в горле першило. Пете это надоело. Будь что будет! Он взмахнул руками и понесся вниз. Шляпа, полная ветра, колотилась за спиной, матросский воротник развевался, в чулки впивались колючки.
Мальчик со всего маху вылетел на сухой и еще не обогретый солнцем песок берега. Этот песок был удивительной белизны и тонкости. Вязкий и глубокий, усеянный ямками вчерашних следов, он напоминал манную крупу.
Чудеснейший в мире пляж, растянувшийся под обрывами, казался диким и совершенно безлюдным в этот ранний час. Чувство одиночества охватило мальчика. Но теперь это было гордое и мужественное одиночество Робинзона на необитаемом острове.
Петя первым делом стал присматриваться к следам. У него был опытный, проницательный глаз искателя приключений. Он был окружен следами и читал их, как увлекательные книги Майн Рида.
Черное пятно на стене обрыва и серые уголья говорили о том, что ночью к берегу приставали на лодке туземцы и варили на костре пищу. Лучевидные следы чаек свидетельствовали о штиле и обилии возле берега мелкой рыбешки. Длинная пробка с французским клеймом и побелевший в воде ломтик лимона, выброшенный волной на песок, не оставляли сомнений в том,
что несколько дней назад в открытом море прошел иностранный корабль.
А солнце еще немножко поднялось над горизонтом. Море светилось такой нежной, такой грустной голубизной августовского штиля, что невозможно было не вспомнить строчки Лермонтова:
Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом...
Петя залюбовался морем. Сколько ни смотришь на море, оно никогда не надоест. Оно всегда разное, новое, невиданное.
Море меняется на глазах каждый час. То оно тихое, спокойное, светло-голубое. То оно ярко-синее, пламенное, сверкающее. То под свежим ветром становится вдруг темно-синим, шерстяным, точно его гладят против ворса. То налетает буря, и оно грозно преображается.
Но главное очарование моря заключается в какой-то тайне, которую оно всегда хранит в своих глубинах. Разве нельзя считать тайной его фосфорическое свечение, когда в безлунную июльскую ночь рука, опущенная в черную теплую воду, вдруг озаряется, будто вся осыпанная голубыми искрами?
Петя решил на прощанье наскоро выкупаться. Но едва мальчик бултыхнулся в море и поплыл на боку, расталкивая прохладную воду коричневым плечиком, как забыл все на свете.
Переплыв прибрежную глубину, Петя добрался до первой мели. Он взошел на нее и стал прогуливаться по колено в воде, разглядывая сквозь прозрачную толщу песчаное дно. На первый взгляд могло показаться, что дно необитаемо. Но стоило только хорошенько присмотреться, как на мелководье обнаруживалась жизнь. По дну передвигались, то появляясь, то зарываясь в песок, крошечные раки. Чуть дальше медуза висела прозрачным куполом с кистью таких же прозрачных щупалец.
Прогулявшись по мелководью, Петя испустил вопль восторга и ринулся с мели на глубину, чтобы нырять там с открытыми глазами.
Через несколько минут мальчик вынырнул на поверхность, чтобы набрать побольше воздуха, но вдруг увидел на обрыве отца. Тот размахивал соломенной шляпой и что-то кричал.
Голос отца вернул Петю к горькому чувству разлуки с морем, с которым он встал сегодня утром. Петя быстро надел костюм прямо на мокрое тело и стал взбираться по доролске наверх. (544 слова)
По В. Катаеву